Горный
Наши родители называли это место «Горный», и категорически запрещали 
ходить туда. Дело было в конце семидесятых - начале восьмидесятых годов прошлого века, когда на наших улицах было ещё сравнительно спокойно и безопасно. Я жил в угловом доме по улице Мира, и по проспекту Ленина через арку с нами стоял старый четырехэтажный дом 1920-х годов постройки. Мы так и называли его - «старый» или «тозовский», видимо потому, что именно таковой была его ведомственная принадлежность. Дом этот был, нужно сказать, весьма примечательным. Вот никак я не могу взять в толк, как вообще четырехэтажный дом мог оказаться в 20-х годах на южной окраине Тулы, когда кругом были пустыри, а город кончался значительно севернее. Помню в детстве, проходя на Проспект Ленина мимо южной стены старого дома, на которой не было ни одного окна, папа, показывая на шероховатости и неровности, рассказывал об их военном происхождении. Следы от пуль просматривались достаточно явно, но папа говорил, что по воспоминаниям жильцов в дом попал снаряд, и значительный кусок позже пришлось восстанавливать. В этом старом доме проживало множество моих друзей, а наш двор был общим.
В самом конце двора стоял забор, высокий и почти неприступный. Вот за этим забором и располагался «Горный», вход в который нам был «заказан» со стороны родителей. Но что может быть слаще запретного плода? Особенно, если за сараями в этом заборе был потайной ход в виде дырки. Вот там, за этим забором и начинались наши настоящие мальчишеские приключения, весьма опасные, если оглянуться немного назад с точки зрения уже небольшого опыта жизни. «Горный» - это было наше простонародное название дворового пространства нынешнего шестого корпуса Тульского Государственного Университета, в то время «Горного факультета».
Достопримечательностям этого уютного и потаенного местечка не было конца.
Во-первых, там располагалась котельная с высоченной каменной трубой, которая и сейчас на том же месте. Мы не боялись лазить на эту трубу. Некоторые отчаянные мальчишки залезали на самый верх, а один даже умудрялся пройтись вокруг по каменному уступчику недалеко от вершины, который можно рассмотреть на фото. Смотрю на фотографию и удивляюсь, - это же настоящий риск. На грани между жизнью и смертью.
Во-вторых, в «Горном» был ещё один микрорайон: «Телефонка» - здание АТС 25. Во дворе этого здания, если перелезть ещё через один забор и не нарваться на сторожа, то можно было разжиться на АТС-ной помойке цветной проволокой, магнитами из телефонных трубок. А самый желанный трофей - это были старые телефоны-автоматы, с закрытым отделением для монеток. И в котором что-то заманчиво побрякивало. Мы знали, что это. И поэтому после похищения, начинались долгие и терпеливые попытки вскрытия телефона. И, когда это удавалось, то из специального монетохранилища сыпались всевозможные плоские имитации копеечных и двухкопеечных монеток, которыми некоторые хитроумные туляки расплачивались во время телефонных переговоров. Особенной удачей было, если в числе трофеев оказывались стотинки - болгарские монетки идеально повторяли размеры соответствующих советских монет, а их наличие объяснялось болгарской диаспорой в Тульском Педе.
В-третьих, в горном была и помойка институтская. Вот мы были помоечниками. Но нас оправдывало то, что помойки эти были «элитными», после них руки были чистыми, а карманы полными от удивительных находок. На институтской помойке нас обычно интересовали выброшенные микроскопы. Не уверен сегодня, что это были именно микроскопы, но различных линз мы извлекали из этих приборов достаточно много, и начиналась наша детская забава: выжигать с помощью Солнца на деревянных лавках свои имена. Делать это надо было в первой половине дня, пока в нашем дворе было Солнце и пока не было добрых бабушек, которые твердо пресекали наши выжигательные увлечения.
В-четвертых, во дворе институтского корпуса был целый шахтерский городок для практических занятий студентов, где присутствовал и почти настоящий ствол шахты и вагонетки, ходящие по рельсам и многое другое. Нас, естественно, больше интересовали вагонетки. Ловко перемахивая через забор, а заборов в «Горном» был явный переизбыток, мы оказывались прямо внутри заветного городка, и начинались катания по рельсам в шахтерских вагонетках, пока кто-то из взрослых не появлялся и не выгонял нас восвояси. Время появления взрослых обычно не превышало 5 минут, но нам хватало, чтобы зарядиться мальчишеской энергией надолго.
В-пятых, там стояло нечто непонятное, которое мы называли «Фонтан». То ли остатки фонтана, то ли просто скульптурная композиция, неизвестно что означавшая. Практического игрового интереса для нас, мальчишек, «фонтан» не представлял, на него даже толком забраться было нельзя. Но зато вокруг него, если покопать, то попадались медные деньги. Причем, часто, немецкие.
В-шестых, в «Горном» время от времени можно было встретить чудных дядек. Об одном случае расскажу. До сих пор в бывшем «Горном» стоят сараи. Мы в детстве никогда не видели, чтобы в эти сараи кто-то приходил. Но однажды мы увидели, что один из сараев открыт, а внутри возится усатый дядька. Через пару минут нашего любопытства дядька вышел к нам и предложил посмотреть один опыт. Мы только тогда увидели, что в сарае много полочек, а на них стоят баночки, пробирки и другие химические сосуды. Дядька попросил нас отойти в сторонку, а сам положил на канализационный люк какие то реактивы, а сам присоединился к нам в ожидании. Минут через 5 шипения и каких то процессов мы стали свидетелями «атомного» взрыва, когда без шума и каких либо деструктивных процессов, в воздух поднялся гриб, весьма напоминающий атомный, но маленький и безопасный. Нам так понравилось, что потом мы бегали караулить этого дядьку, но так больше никогда и не видели. Все сараи до конца моего детства опять стояли закрытыми и необитаемыми, что придавало «Горному» ещё больше, и так преизбыточествующей, таинственности.
В-седьмых, так как «Горный» весьма скрытая территория - с проспекта Ленина зайти туда было невозможно, с Болдина вела арка, а со стороны улицы Смидович маленькая дорожка мимо котельной, - то не удивительно, что внутри курили, выпивали, играли в карты и делали разные другие «нехорошие» дела отнюдь не культурные слои тульского общества. Именно из-за этого нас туда и не пускали родители. Но нам почему-то нравилось ходить по самым злачным закоулкам «Горного», выискивать особы женского пола с сигаретами (тогда женщины ещё не научились курить в открытую) и улюлюкать, и выкрикивать обидные кричалки про курильщиков. Женщины ужасно смущались, и обычно, бросая сигареты, уходили…
Можно ещё много рассказывать о необычной ауре этого тульского геотега, о приключениях и встречах… Но я обычно при приступах ностальгии просто иду туда. Необычная атмосфера там присутствует и сейчас. Да и арт-объекты моего детства почти все на месте. Труба и котельная на месте, шахтерских вагонеток давно нет, но рельсы остались, остатки «фонтана» вполне обозначают значимые места далекого прошлого… Только машин, припаркованных тут и там, раньше, конечно не было. И ребята мои все выросли и разлетелись… Да и старого «тозовского» дома со следами войны давно нет, а на его месте стоит новый дом, заворачивая один углом в мой бывший двор, он как бы проходит по той линии, на которой стоял запретный забор в запретный «Горный», где, несмотря ни на какие запреты, прошла увлекательная часть моего детства.
Сергей Мельников