Как Ротницкий детей к Толстому водил
Хочу рассказать об одном событии, которое навсегда запечатлелось в моей памяти. Летом я и другие ребята иногда уходили в Пушкинский сад на Киевской улице. Там было много зелени. В сад собиралось много людей. Киевская улица, главная в Туле, была шумной, по ней ездила конка, проходило много разного люда, а в саду, кроме нас, детвора с Центрального переулка, хорошо одетые мальчики и девочки, которые катали обруч, играли в мячи, большие, красные с синим, - все это под присмотром нянек и матерей. Часто в сад заходил один молодой человек. На вид ему было около 18-20 лет, красивый, высокий, хорошо одетый: в перелине-крылатке и в .jpg)
шляпе. Лицом он напоминал поэта Надсона. Звали его Ротницкий Лев (Арий - прим.адм.) Давыдович. Был он сын богатых торговцев железом и скобянкой. От скуки или по каким другим причинам, этот Ротницкий часто собирал нас, ребятишек, в возрасте 8-12 лет, заводил с нами беседу, выдумывал какие-нибудь игры или что-нибудь рассказывал нам. Мы к нему привыкли, и когда он показывался в садике, ребята его окружали и уже сами просили его что-нибудь рассказать или задумать какую-нибудь игру.
Однажды он спросил нас, не хотим ли мы пойти в Ясную Поляну посмотреть на великого писателя Толстого. Об этом большом человеке Ротницкий нам рассказывал во время своих посещений сада. Мы, конечно, согласились даже пешком идти по Киевскому шоссе до имения писателя. И вот в один теплый солнечный день группа ребятишек, заранее подготовленная к этой экскурсии, чисто одетых, вымытых, причесанных, собралась в Пушкинском саду. Рано утром летом 1908 года мы вышли из сада во главе с нашим Ротницким и направились по дороге к Ясной Поляне. Пришли в имение. Нас пропустили, очевидно, об этом была договоренность ранее. И по дорожке, петляющей между рослыми деревьями, от входа, где стоят две башенки, направились к дому.
У двухэтажного белого дома с верандой была небольшая площадка, на которой росло немного наклонившееся в сторону дома дерево. Скамьи стояли у дерева и около веранды. На дереве, на высоте около двух метров, был подвешен небольшой колокол. Ротницкий нам рассказывал, что в колокол звонят, когда нужно созвать гуляющих по парку гостей и домашних к обеду или к чаю, а к этой площадке часто приходят крестьяне из окрестных деревень с какой-либо просьбой к писателю и ждут его выхода на веранду или крыльцо. Нам тоже пришлось немного подождать. Было около полудня. Помню открытую веранду, стол на веранде, сервированный для чая или завтрака, и группу людей … Образы некоторых запечатлелись в моей памяти: пожилая женщина, одетая в темное платье, - это была Софья Андреевна; молодой человек пианист Гольденвейзер, часто гостивший у Толстого; другой молодой человек – секретарьТолстого и гости. Еогда все сидевшие за столом обернулись в нашу сторону, мы встали строем – нас было не больше десяти или двенадцати мальчиков – и смотрели на веранду, ожидая, что среди них будет и Толстой. Мы знали, что великий писатель похож на крестьянина, он невысокого роста, с бородой, одевается просто, даже по-деревенски Наш руководитель Ротницкий что-то сказал, приветствовал семью и гостей Толстого и сообщил о цели нашего прихода. Прошло немного времени и на крыльцо вышел старичок, одетый в рубашку навыпуск, подпоясанный шнурком, одна рука была задета за шнурок. Это был Толстой, человек, заставивший весь мир говорить о себе. Мы громко поздоровались с великим писателем. Он нас также приветствовал, назвав нас русскими орлами, сказал нам несколько слов, поговорил немного с Ротницким и, пожелав нам хорошо учиться, повернулся и скрылся в глубине веранды…
(Из воспоминаний Арона Михайловича Эзрина, книга «Евреи Тулы в XIX-XX веках»)